«Как хорошо, что не нужно рано вставааааааа…ть!». Гермиона зевнула, потянулась, но осторожно, что бы не разбудить сладко посапывающих Джинни с котом.
«Рождественские каникулы – отличная штука».
Она тихонько, боясь потревожить спящих, выбралась из кровати и подошла к окну. Вчера ночью выпал снег. Всё на улице яростно блестело, сверкало, искрилось. Из трубы сторожки Хагрида валил весёлый разноцветный дым.
Она поёжилась – спальня за ночь остыла, пол был жутко холодным. Гермиона задумала совершить невозможное – с места впрыгнуть в тапки, да ещё так, что бы не поскользнуться и не грохнуться головой об пол. Но неожиданно её светлую голову озарила гениальнейшая мысль: «Она ведь волшебница!». С весьма самодовольным видом Гермиона взяла с комода, что стоял тут же, возле окна, волшебную палочку, придала лицу высокомерное выражение, от которого, кажется, тапки сами должны были прибежать к ней и надеться ей на ноги, да и ещё благодарить её за то, что Она – их хозяйка. Гермиона прикрыла глаза, словно сытая кошка, улыбнулась таким мыслям, и сказала: «Зовио тапки!». Те с неохотой, но всё же приползли к её ступням, и она с огромным удовольствием надела их, сказав «То-то же!» и ещё раз улыбнувшись. Затем она взяла халат и пошла умываться, а вернулась в свою спальню через полчаса.
Вернувшись, она приоткрыла полог, и, увидела, что Джинни ещё спит. А вот кота поблизости не было. Девочка лежала на животе, раскинувшись, одеяло сползло набок, пижамная рубашечка поднялась до середины спины, одна брючина на штанишках задралась, обнажая красивую, загорелую ножку. Вторая нога свешивалась с края кровати. Гермиона загляделась – не каждый день выдаётся узреть такое! Она ноготком прошлась по ступне Джинни, потом пощекотала… Реакция последовала незамедлительно – девочка зашевелилась, ножка моментально скрылась под одеялом, из-под подушки, куда Джинни спрятала голову донеслось что-то невнятное, вроде «Мааам… отстань, я…», конец фразы утонул в девчачьем визге – Гермиона, издав боевой клич, бросилась на кровать и принялась щекотать Джинни (она ещё по лету знала, как та боится щекотки). Джинни пищала. Гермиона издавала жуткий демонический хохот и не думала останавливаться.
– Всё! Всё! Хватит! ИИИИ!!! Сдаюсь!!!
– Соня! Кончай матрас продавливать! День уже!
– Ой… – Джинни не могла отдышаться. – Я такой сон видела… – Тут Джинни разинула глаза и уставилась на Гермиону: «Я… ты… что ты здесь..? Где я?». – Она начала быстро озираться, хлопая глазами.
– Ты у меня в спальне, глупышка! Прихожу я вчера, значит, а ты тут в наглую дрыхнешь…
– Ой, прости, я… – Джинни отчаянно покраснела.
В голове у Гермионы пронеслась мысль – А румянец ей так к лицу… Как и слёзы… не знаю, почему, но она такая красивая, когда плачет… меньше всего на свете я хочу, что бы она плакала, но, о, как же я хочу этого… чёр-р-рт… кто бы знал! Свихнуться можно ото всех этих противоречий… как это всё сложно!.. Она же девочка, Гермиона, опомнись! Она маленькая девочка… – Вразумляла она себя, но безуспешно.
Девушки сидели на кровати лицом к лицу и пристально смотрели друг другу в глаза. Каждая думала о своём, но общий ход мыслей был им обеим предельно ясен. Гермиона тоже начинала потихонечку краснеть и прилагала максимум усилий, что бы соблюсти серьёзность.
– Это что это получается?.. – Наконец-то прервала молчание Джинни. Она говорила очень серьёзно, как бы рассуждая вслух. – Мы с тобой спали?
– Ну да… – Гермиона не знала, куда она ведёт, но покраснела ещё больше.
– Ну всё! Обязана жениться! – Джинни звонко, заливисто расхохоталась, Гермиона облегчённо рассмеялась за ней.
Джинни внезапно запрыгнула на Гермиону и принялась её щекотать и щипать. Обе девчёнки в мгновение ока превратились в визжащий и катающийся клубок из рук и ног. Невообразимым образом Джинни оказалась наверху и по праву победителя беспрепятственно уселась на животе у Гермионы. Та согнула ноги, что бы Джинни удобнее сиделось и пыталась отдышаться после таких бурных баталий. Пижамная рубашка Гермионы держалась теперь на одной последней пуговице где-то посередине, живот же остался незащищённым, и Джинни решила этим воспользоваться. Она стала осторожно водить ногтем вверх-вниз по животу Гермионы, как бы в задумчивости. Её рыжие кудрявые волосы разметались по плечам, солнце светило на неё из-за спины, и вокруг головы образовался золотой ореол, похожий на те, что бывают у святых, да у ангелов, как их рисуют в книжках и на иконах. Зелёные глаза Джинни внимательно следовали за пальцем, но были, как бы, обращены вглубь себя, внутрь… губки её сжались… как будто она о чём-то думала, хотела чего-то, но не могла решиться… Потом неожиданно она встретилась взглядом с Гермионой, которая всё это время наблюдала за ней.
– Ты Ангел? – Спросила Гермиона шёпотом.
– Молчи. – Ещё тише.
В глазах её было что-то совсем не детское… серьёзное… Джинни приблизила своё лицо, золотые волны волос оградили их от внешнего мира. Её глаза оказались теперь совсем близко… такие глубокие, зелёные… в обрамлении пушистых ресниц… Осторожно, медленно, как будто с опаской, Джинни прижалась к Гермионе. С Гермионой творилось что-то невнятно-непонятное… Она крепко-крепко прижала к себе Джинни, готовая «от полноты душевной» уже расплакаться… где-то возле сердца сладко защемило… она запустила руку в её волосы, потом погладила по голове… Закрыла глаза…
…Гермиона почувствовала прикосновение кончика её носа к своему… Она открыла глаза. Два огромных изумрудных озера смотрели на неё, грустные, серьёзные, нежные.
– Возвращаю тебе вчерашнее… – С этими словами Джинни поцеловала Гермиону. В губы.
«…Гермиона, ты погибла…»
…Пронеслась в голове безотчётная мысль…
Немножко по-детски. Немножко неумело, но как нежно, как безумно нежно, нежно…
В груди, в висках, повсюду – «Бум! Бум! Бум!» – Молотом стучало сердце. Раз… Три… Семь. Семь ударов длился поцелуй… А для них обеих он, кажется, растянулся на их собственную маленькую вечность…
Но вот, Джинни отняла губы, заглянула в глаза Гермионы, и вдруг сорвалась с места и убежала, хлопнув дверью.
Гермиона осталась лежать. По щекам её катились слёзы.
От чего всё так? – Думала она. – От чего? Почему… Джинни, девочка… милая, почему всё так?
Сердце Гермионы разрывалось. В голове царил полный раздрай…
Губы хранили ещё Её поцелуй, тело уже истосковалось по приятной тяжести… Пальцы хотели прикоснуться к Её коже, и не находили её тёплой шелковистости… пальцы сжимались в кулаки, ногти впивались в ладони…
«Неужели мне суждено было в первый раз влюбиться в девочку?.. Неужели только с ней найду я своё счастье? Джинни, Джинни, смотри, что ты наделала, ты околдовала меня, зачаровала. Не могу я больше без тебя… ты… ты нужна мне… где ты?.. где ты?»


С конца главы – с последних слов – звучит песня
H.I.M. – When Love And Death Embrace